Цитаты принадлежат Оскару Уайльду, Агате Кристи и группе "Сплин".
Зря ты думаешь о смерти.
Я хочу найти письмо в пустом конверте - и прочесть тебе...
Я хочу найти письмо в пустом конверте - и прочесть тебе...
Не знаю, для чего люди пишут письма, но знаю, зачем пишу я - меня всегда завораживала эта тонкая, невесомая нить, связывающая двоих. Ближе, чем разговор - бумаге сложнее солгать. Люди же никогда не бывают честны и близки по-настоящему.
Они, по природе своей, не нужны никому, кроме самих себя. Все эти чувства, любовь и ненависть, неприязнь, отношения, - это пыль. Самовнушение. Самообман. Есть только собственные привычки и предпочтения, моральные принципы, которыми невозможно поступиться. Зачем загонять себя в рамки общества, когда можно подстроить под себя свои собственные? Зачем путаться в вязкой паутине чувств, из последних сил пытаясь отыскать одну-единственную нить, ведущую от человека к сердцу?
В моей жизни были люди, которых я уважал. Люди, в которых я был заинтересован. Была и есть та, к которой я отношусь с тем, что, наверное, называют нежностью - однако не один из этих людей не заставил меня сменить привычку не иметь обязательств.
Засыпая в постели с женщиной, я даже не вспоминал об Укё-чан, хотя был рядом, когда мог и когда был нужен. Убивая, я не думал о том, что ты осудишь меня, пускай даже и мысленно... Что будешь смотреть пристально и горько, что вобьёшь себе в голову свои глупые переживания.
Каждый убийца, вероятно, чей-то хороший знакомый.
Тебе не посчастливилось быть моим. Моим знакомым, Ори, - не стоит читать между строк и видеть что-то большее, чем "друг".
Не в словах. В разговорах мы навсегда останемся с тобой непроницаемыми масками, чья отточенная вежливость давно уже вошла в привычку.
Я не думаю о вас, когда мы не видимся - месяцами. Я вспоминаю, только когда пишу письма. Вот как сейчас.
Я долго пытался приучить тебя к себе. И себя - к тебе, к твоему спокойному молчанию, к твоей укоризне в каждом жесте. Тебя интересно злить, это как азартная игра, когда хочется увидеть итог - сломанную маску и живые, настоящие эмоции. Мне редко удавалось понять твои мысли. Нет, я не питаю иллюзий - разумеется, я строил догадки при каждом твоём отсутствии реакции, при каждом моём промахе, но я знаю, что они не были верными.
Маска порой говорит нам больше, чем лицо.
Что я делаю теперь? Пытаюсь _отучиться от тебя_ заново? Ты - привычка, Ори, ты - моя привычка. Точно так же, как и я - привычный для тебя фрагмент мозаики. Возможно даже настолько привычный, что потерять со мной связь оказалось бы для тебя болезненным. Но ведь и нехватка привычного воздуха - была бы болезненной, и причина не в том, что ты испытываешь к нему какие-то чувства, просто он тебе необходим для жизни.
Так же как и я (?)
Ты будешь думать о себе, Ори - все люди эгоисты, и ты не исключение, не говоря уже обо мне. Эгоист и собственник. Я знаю о себе всё, потому что не склонен преуменьшать или преувеличивать. Я знаю свои слабости. Одна из них - привычки.
Стоит только закрыть глаза, и звучит в голове твой тихий голос.
"Такие как ты не умирают. Они по-ги-ба-ют".
Помнишь, что я спросил тебя тогда, что за вопрос задал?
"Когда я умру - прольёшь ли ты обо мне хоть одну слезу..."
Я знал ответ. Мне казалось, что - знал. Но ты даже не подал виду, что тебя это задело - только тихо, почти одними губами, выговорил ту самую фразу.
Пишите такие пиьма, какие вы хотели бы получать.
Хотел бы я, чтобы это письмо было адресовано мне?
Навряд ли.
Лезвие скальпеля полосует белоснежную бумагу, искажая написанное. Ты однажды произнесёшь с мягкой грустью - тогда, когда мы встретимся:
- Твои письма - редкость, Кадзу-кун...
Не знаю, сколько ты поймёшь из моего ответа, и поймёшь ли вообще, но я отвечу тебе, даже не удосужившись обернуться.
- То, что ты их не получал, не значит, что их не было.
А ты улыбнёшься - я всегда чувствую, когда ты улыбаешься, Ория... - и промолчишь.
Письмо давно уже стало пеплом. Пламя свечи спалило хрупкие белоснежные крылья, оставив только пыль. Дотла. Дотла...
Никогда не любил огонь.
(c) Ehnne/Zero